Podcast #43 Non-Ukrainian Ukrainian Dance (2)
Музыкант и этномузыколог Илья Сайтанов продолжает разбираться в бесконечных превращениях мелодии украинского танца "Карапет", которую все, включая украинцев, считают чужой.
В предыдущем выпуске мы начали рассказ про мелодию, которая, я полагаю, большинству наших слушателей знакома с детства – как куплеты про "Девочку Надю"/"Сизую голубку" или "Карапета". Что-то такое:
"Маленькая Надя", исполняет Вера Ивановна Ильющенко из села Трехалёво Невельского района Псковской области. "Маленькую Надю" выучила в детстве в селе Котово Лухского района Ивановской области.
Мы успели поговорить про её прототипы – "Наурскую Лезгинку" и романс Юрия Морфесси "Как цветок душистый", остановившись в истории нашей мелодии на 1914-м году. С этой даты и продолжим.
1914-й год – год начала Первой мировой войны. И вот, во время войны появляются новые куплеты на ту же мелодию:
Раньше был извозчик,
Звать его Володя,
А теперь на фронте
Ваше благородие.
или, например:
Раньше была прачка и звалась Лукерья,
А теперь на фронте сестра милосердья.
Я теперь не прачка, бельё не стираю.
Я теперь на фронте с прапором гуляю!
Вместо извозчика в разных вариантах фигурируют конюх, сапожник, тряпичник или, например, дворник – раньше был я дворник, хамово отродье. Но. Главное, не кем был, а кем стал. Один из вариантов звучит, например, так: "Раньше был я дворником, звали все Володею, а теперь я прапорщик — ваше благородие!". И вот ключевое слово – это как раз прапорщик. Если прежде офицерами становились дворяне, то в военных условиях, цитирую генерала Головина: "80% прапорщиков происходили из крестьян, и только 4% – из дворян". А прапорщик – это уже офицерский чин. Разумеется, "старому", дворянскому, офицерству, всё это нравиться не могло.
Ну, не нравилось и слава богу, казалось бы. Но вы не представляете, какие нешуточные страсти вызывали в то время и предмет насмешки и сама эта песенка. Позволю себе ещё одну цитату, снова про 1914-й год, из романа Льва Славина "Наследник":
Мы собирались в своем кругу, где-нибудь в маленькой кофейне, в глухих уголках парка. Там мы критиковали стратегические планы главного штаба и пели вполголоса куплеты: "Прежде я был дворником, звали меня Володей, а теперь я прапорщик, ваше благородье…" Говорят, что эту песенку сложили старые офицеры мирного времени, завидуя прапорщикам за их быстрое продвижение в чинах, на которое раньше надо было класть годы работы, лести, низкопоклонства.
Однажды на бульваре пьяный мастеровой запел эти куплеты. Офицеры возмутились. Один из них выхватил шашку и зарубил мастерового насмерть. Военно-окружной суд приговорил убийцу к двухдневному домашнему аресту и церковному покаянию. Монархические газеты напечатали его портрет на первой странице во весь рост, в сопровождении стихов, аттестовавших его как нового Ивана Сусанина.
Не смог я пока найти, что это была за газета, да и вообще, была ли действительно такая публикация, но звучит вполне правдоподобно. Хороший пример того, какие бури способна вызывать невинная на вид песенка. В истории нашего "Карапета" сильных эмоций вообще немало.
Теперь надо признаться. Есть несколько свидетельств, связывающих этот текст с нашей мелодией. Но, как таковых аудиозаписей куплетов про извозчика Володю я не нашёл, только тексты. Если вам эти куплеты они знакомы, напишите нам на rslon@mail.ru, на какую мелодию вы их знаете и откуда.
Двигаемся дальше.
В 1917-м году в нашей истории появляется новый сюжет. Связан он с попытками российского Временного правительства и лично министра Александра Керенского удержать Финляндию в составе Российского государства. После февральской революции, начиная с марта 1917-го года Керенский не раз посещал Финляндию, и с каждым следующим визитом отношение финнов к нему становилось всё хуже. Временное правительство отвергало инициативы финского сейма даже не о независимости, а о всего лишь о расширении полномочий и автономии финского правительства в составе России. Продолжилось всё это уже при большевиках декларацией независимости Финляндии в декабре семнадцатого года и внутренней войной в Финляндии в 1918 году между местными "красными" и "белыми". Но ещё в середине 1917 года появляется песенка "Ай, ай, Керенский" со следующим текстом:
Керенский – испёк сухое тесто,
Вместо соли он использовал маленькую Финляндию.
Ай, ай, Керенский, бесполезно твоё желание!
Финляндия – уже страна, свободная от России.
Польша – это мука, Эстония – это дрожжи,
Украина – сахар, Латвия – вода,
Олонец, Вепсария, Ингрия, Дон, Крым, Кавказ –
Это кардамон, шафран, масло и специи.
Слушаем запись 1970-го года, поёт Эйя Мерила (Eija Merilä):
Eija Merilä – Ai, Ai Kerenski. Текст, перевод
На протяжении XX века в Финляндии писались всё новые и новые тексты на эту мелодию, в основном юмористического содержания. Пять версий можно найти в статье в финской Википедии.
А кроме того, мелодия, изначально танцевальная, снова превратилась в Финляндии в народный танец. По ссылке (стр. 49-50) вы можете почитать, как танцуют танец "Керенски" в разных уголках Финляндии.
Послушаем танцевальную, инструментальную версию в исполнении американского финского аккордеониста Вилли Ларсена. Запись 1925-го года. И обратите внимание как останавливается мелодия во втором такте. Здесь аккордеон следует именно за вокальной версией, он играет мелодию куплетов о Керенском, в других версиях – "Как цветок душистый", "Наурская", "Карапет" – такой остановки нет.
Willy Larsen – Kerenski
Вилли Ларсен добавляет здесь к мелодии "Керенского" ещё одно колено, с незнакомой мне мелодией. Если кто-то узнал эту мелодию, напишите, пожалуйста, интересно, откуда она.
UPD: Илья Ленский пишет нам разгадку: "Это ранний вариант "Я милого узнаю по походке", например вот тут в исполнении того же Морфесси" Спасибо!
Надо сказать, что традиция финских популярных, эстрадных песен патриотического и антироссийского содержания в XX веке на Керенском не закончилась, и вовсю продолжилась во время второй мировой войны. В 1939-м году появляется знаменитая "Нет, Молотофф":
Таких песен было ещё много. Послушаем, например, "Кремлин Уни", с "оптимистичной" русскоязычной вставкой "Vot harašoo".
У себя в Кремле папа Сталин мечтает
Что каждого финна зовут Василий
Все они выращивают капусту, играют на балалайках
Напевая "vot, всё harašoo"
Молотов сказал, прекращайте сопротивление
Все должны танцевать тропака и говорить по-русски
Это рай, а кто не верит – тому голову с плеч
Порядок должен быть, vot harašoo.
Reino Armio – Kremlin Uni (1942). Текст, английский перевод
Вернёмся теперь к судьбе нашей "Наурской".
Мой дальнейший рассказ основан на замечательной статье израильской исследовательницы Ривки Хавасси (русский перевод).
Статья называется "Между дантистом и лудильщиком – песни на ладино как перекрёсток".
Вот, что пишет Ривка Хавасси:
Есть такой жанр популярных песен на ладино "поэма сфар а кантар" (буквально – поэма для пения). Это песни, которые были написаны на ладино на мелодии других популярных в своё время песен.
И вот, в Салониках в 20-е годы ХХ-го века, появилось сразу несколько песен на ладино на мелодию, явно наследующую "Наурской".
Песни эти поются до сих пор. Вот одна из них – песня про сеньора Анри, дантиста из Парижа. Запись сделана в 1985 году в Израиле, в г. Кирьят-Бялик. Поёт Эстер Тоби.
Даже не понимая языка ладино, можно заметить, что в песне происходит что-то весёлое. Давайте посмотрим в текст:
Вы уже знаете, что я – Анри, великий зубной врач с дипломом из Парижа.
Мне ничего не страшно, все девушки меня любят как брата.
Прежде, чем они успеют сказать "пипс", я отдаю им его (зуб) в руку.
Иногда у нас бывает серьёзная торговля, и мы начинаем довольно сильно снижать цену:
– Госпожа, я так хочу, скажи – и я заплачу.
Если скажешь "Нет", я тебе больше не буду делать… (зуб)
Вот другая песня на нашу мелодию, о лудильщике – El estañador, человеке, который чинит прохудившуюся посуду.
Yosef Bennun – El estañador cobarde
Давайте переведём фрагмент текста:
Эти девушки-служанки – они очень странные, курьёзные.
Она заставляет меня подняться наверх из-за маленькой вещи и говорит мне:
– Эстаньядор, хочешь меня починить?
А я говорю ей с трепетом:
– Ты ещё меня измучаешь.
И я тру-тру, тру-тру этот дырявый медный сосуд.
Обратите внимание на идиомы вроде "хочешь меня починить?"
Понятно уже, что соль шутки здесь – игра слов, непристойные образы стоящие за обычными словами и выражениями. Например, "я отдаю его в руку" из первой песни – это идиома, имеющая на языке ладино сексуальное значение. И глагол "тереть" на ладино также обозначает сексуальный контакт.
При этом все слова в тексте приличные – чтобы можно было утверждать, что все неприличные ассоциации – это испорченность слушателя. Мол, "это вы сказали, это у вас такие грязные мыслишки". Ближайшая аналогия в русском языке – загадки-обманки вроде "Туда-сюда обратно, тебе и мне приятно", с отгадкой "качели", а не то, что вы подумали, ай-яй-яй.
Но в этих песнях из Салоников есть своя специфика. Снова процитируем статью Ривки Хавасси:
В обеих песнях описывается похожая социальная ситуация, деликатная и проблематичная. В них говорится о представителях двух профессий, которые по роду своей деятельности вступают в контакт с женщинами, которые нуждаются в их услугах.
В традиционном еврейско-сефардском обществе в Османской империи (и не только там), очень строго следили за разделением между женщинами и мужчинами, не относящимися к одной семье, и была очень чёткая граница между женским пространством и мужским пространством. Аарон Бен Наэ пишет, что в основе этого разделения находится представление о том, что всякий контакт между женщиной и мужчиной, если они не члены одной семьи, содержит в себе потенциальную опасность для обеих сторон. С одной стороны, женщине приписывается сексуальность, которую она не может сдержать, и сила соблазнения, перед которой не могут устоять мужчины. С другой стороны, мужчина считается существом, которое постоянно испытывает сексуальное влечение. Поэтому любая такая встреча таит в себе сексуальный подтекст. Городская женщина была ограничена домашним пространством, исходя из того, что дома она защищена от непристойных контактов с чужими мужчинами. Разные общины ограничивали своими уставами и положениями возможность даже случайной встречи. Пример такого ограничения в одной из общин – женщина не могла одна отправиться на мельницу купить муку. Если у неё нет никого, кто мог бы купить для неё, то пойти она может, но должна остаться стоять у дверей мельницы и внутрь не входить. Вместе с тем, Бен Наэ указывает, что эти религиозные и социальные нормы в традиционном обществе часто нарушались.
И вот песни, о которых здесь идёт речь, как раз описывают реальные способы, как обойти разделение между женщинами и мужчинами, какие возможны ухищрения и уловки.
Разумеется, песни на нашу мелодию – не единственные примеры таких текстов-перевёртышей. Есть, например, довольно известная песня El Encalador (штукатур), она же "Осман-ага" (по имени главного героя) с таким примерно текстом:
С ведром и щёткой идёт и объявляет о себе штукатур – El Encalador. Вышла дама:
– Штукатур! Хочешь у меня поштукатурить? Кухню и комнату. Осман-ага!
– Кухню и комнату я вам оштукатурю.
– Я хочу, чтобы ты помог мне двумя руками, спереди и сзади, Осман-ага.
– Спереди и сзади отштукатурю тебе.
– Щётка твоя толста. Прежде, чем вернётся хозяин дома и найдёт нас в таком положении, давай пойдём в кухню.
Послушаем песню El Encalador в исполнении Давида Салтиэля:
David Saltiel – El Encalador
Под названием "Осман-ага", по имени нашего штукатура, на Балканах известны разные варианты этой песни – сербский, турецкий, греческий, македонский и так далее. Вот, например, фрагмент греческого варианта, остальные отложим до будущих подкастов. Запись 1927 года, поёт Йоргос Видалис.
Вернёмся к нашей мелодии. В 2001 году Арон Салтиэль на основе своих полевых записей издал книжку, в которой опубликовал 51 песню на ладино – "The Sephardic Songbook".
Под названием Las muchachas de servir (девушки-служанки) в этом сборнике опубликована та самая песня про лудильщика. И теперь, музыканты берут из книжки ноты и текст. И записывают песню на пластинки в таком, например, звучании:
José Lemos Countertenor – Frego, frego
Арон Салтиэль сообщает, что его информантка, Рахель Леви-Юргас "не переставала смеяться во время звукозаписи из-за эротических коннотаций текста песни". Так что звучит версия Хосе Лемоса очень странно. Как-то слишком серьёзно. Вот ещё вариант в исполнении группы The Sephardics:
Почему же так пафосно? Разгадку, возможно, даёт нам подзаголовок альбома группы Brio, на котором тоже была опубликована песня Las muchachas de servir. Звучит он так: Sephardic Jewish Culture of Early Spain, сефардская еврейская культура ранней Испании. То есть логика, похоже, такая: если музыка сефардская – значит евреи-сефарды принесли её с собой из Испании. И песня сразу обрастает древностью и возвышенностью. То, что уехав из Испании евреи песни сочинять не перестали, и в сборнике Cалтиэля может попасться смешная песенка-новодел из двадцатого века с мелодией пришедшей из Российской Империи, в голову прийти уже не может. Так получаются такие версии. Так что, выбирая репертуар, друзья-музыканты, не забудьте почитать немного информации о контексте.
Подведём промежуточные итоги. Сегодня мы обсудили три маленьких сюжета из истории нашей мелодии: один – российский, времён первой мировой войны, второй – финский, времён отделения Финляндии от России и третий – из Османской империи начала 20-х годов XX века. Причём про Османскую империю мы рассказали явно не всё. Ведь если в Салониках на эту мелодию был написан текст на ладино, неужели там же не было греческого варианта? Об этом, и о дальнейших приключениях "Карапета" и "Девочки Нади" в XX и XXI веке – в следующий раз.
А напоследок послушаем ещё один "средневековый" вариант. Играет американский квартет Brio из Южной Каролины:
Brio – Las muchachas de servir (если в вашей стране видео не доступно, смотрите его по ссылке)
