Podcast #35 Bukovina Songs

Скачать эпизод целиком (mp3) | Слушать на: Apple Podcasts | Яндекс Музыка | Spotify | TuneIn | Bookmate

Буковинские песни

В новом выпуске подкаста Radio Eshkolot музыкальный критик Алексей Мунипов представляет «Буковинские песни» современного композитора Леонида Десятникова в исполнении пианиста Павла Домбровского. Прелюдии Десятникова вдохновлены Буковиной – уникальной зоной контакта украинской, немецкой, еврейской, польской и румынской культур, и отражают его детские воспоминания об украинской музыке из радиоприёмника на кухне, преломленные через «звуковой фильтр» Бартока, Шопена, Стравинского, Веберна, Сати и Гершвина.

Алексей Мунипов:

Мне очень приятно представить «Буковинские песни», к которым у меня уже даже практически родственные какие-то чувства. Потому что так получилось, что я впервые узнал об этом цикле, еще когда он не был закончен, когда брал интервью у Леонида Аркадьевича Десятникова по поводу совершенно другого сочинения. И в процессе разговора Десятников упомянул, что он работает над таким циклом, основанным на украинском фольклоре. У него еще не было названия. И потом я слышал его несколько раз в разных контекстах и даже помогал устраивать концерты с музыкой Десятникова, в которые входила часть «буковинских песен», в Лондоне и в Тель-Авиве.

У этого цикла довольно любопытная творческая судьба оказалась, потому что он был написан для пианиста Алексея Гориболя, и у Гориболя было как бы некоторое время эксклюзивное право играть эту музыку, и он этим правом пользовался в разных частях света, потому что на этот цикл был поставлен балет Алексеем Ратманским в Америке, и там эта музыка использовалась, но не вся. Потом этот цикл был частично сыгран в Лондоне, в Тель-Авиве, в Воронеже и потом, наконец, премьера состоялась в Перми на Дягилевском фестивале. И только после этого через какое-то время он был сыгран в Москве, например, в Московской Консерватории.

И все это время эту музыку нельзя было никак иначе услышать, потому что она не была записана, то есть те, кому было интересно послушать новую большую работу Десятникова, сделать этого никак не могли. Ты мог услышать отдельные отрывочки в Ютьюбе, но не мог услышать эту вещь целиком.

Сейчас это сделать можно – вот у меня тут рядом есть пластинка, которую выпустила фирма «Мелодия». Совершенно роскошное издание, которое сделано как такой семейный альбом с фотографиями внутри, каких-то буковинских, по всей видимости, людей.

И что с этим циклом любопытно. Если говорить о формальной сути дела – это цикл коротких пьес, прелюдий для фортепиано, их двадцать четыре. Они написаны во всех существующих тональностях. То есть от двенадцати существующих полутонов, которые есть в мажорно-минорной системе, можно построить тональности, в каждой из этих тональностей написать маленькую пьесу.

Эта форма глубоко архаичная. Она восходит еще к «Хорошо темперированному клавиру» Баха и к другим сочинениям середины-конца XVIII века. Современники Баха тоже сочиняли такие циклы.

Это в общем дидактическая форма, то есть это форма, призванная показать преимущества равномерной темперации и инструментов, которые эту темперацию поддерживают, – клавикордов и предков современных фортепиано и роялей. «Посмотрите, учащаяся молодежь, как можно сочинить пьесы в каждой из тональностей и легко их придумать и сыграть». И предуведомления к этим циклам, которые были и Бахом написаны, они так и  подразумевали, что эта вещь для учащейся молодежи и для особого времяпрепровождения тех, кто в обучении уже как-то утвердился.

Со временем у этой формы, у этой структуры дидактический налёт несколько выветрился, и множество композиторов обращались к этой форме: Дебюсси, Шопен, Скрябин, Шостакович, Задерацкий. В общем, это к середине XX века глубоко классическая форма и для композитора, который сочиняет в 2020 году, обращение к ней – это такой почти радикальный жест.  Ну, то есть, так не делают. Такое сейчас, в общем, не носят. Это не самая распространенная практика, мягко говоря.

Не меньшая радикальность или вызывающая как бы старомодность (Десятников в одном из интервью говорил, что «это музыка, которая притворяется старомодной») – это музыка, основанная на фольклоре, на фольклорных мотивах, и этого сейчас тоже, в общем, не делают. 

Формально говоря, эти пьесы как бы могли бы быть написаны сто лет назад – во времена, когда композиторы были увлечены фольклором, – или сто пятьдесят, во времена, не знаю, экспериментов Стравинского и Бартока, которым эти пьесы тоже наследуют. То есть для современного композитора это глубоко не стандартная практика, нестандартный ход.

Для советского композитора в XX веке это было максимально естественно. И, более того, как бы ожидалось, что ты будешь черпать из этого великого источника мелодий. «Музыку создаёт народ, мы её только аранжируем» – этой цитатой всем долго ездили по мозгам. И поэтому, особенно если ты композитор не из метрополии, а из периферии, одной из советских республик, например, от тебя этого как бы ждут. А сейчас наоборот, от тебя этого никто не ждет, и вообще это выглядит глубоко странным образом.

Я помню, что когда я говорил с современным молодым украинским композитором Алексеем Шмураком и спросил его: «Не ждет ли от тебя современный украинский слушатель во время, когда Украина заново осознает свою национальную идентичность и укрепляет ее, и есть какое-то увлечение вышиванками, бандуристами и так далее, – не ждет ли от тебя общество, что ты будешь сочинять что-то, что будет опознаваться как украинское? Например, используя какие-нибудь узнаваемые украинские мелодии?». И Лёшу затрясло немножко от такого вопроса – то есть он был глубоко поражен тем, что я его спрашиваю такую хрень, потому что ведь современные композиторы этим не занимаются. «В смысле? Брать фольклорные мелодии и сочинять музыку? Ты серьезно сейчас меня об этом спрашиваешь?»

Вот Леонид Десятников сделал именно это. Он взял книжку, изданную в советское время, с украинскими мелодиями из региона Буковины, буковинских песен, и сочинил на их основе двадцать четыре короткие фортепианные пьесы. И то и другое максимально необычно в целом и в общем не очень характерно для самого Десятникова, потому что… Как он сам описывал обстоятельства создания? Вообще, он родом из Харькова, и сказал, что он «решил прикоснуться к этому мелосу, который он впитал с молоком кухонной радиоточки».

Эта чеканная формулировка идеально описывает обстоятельства создания, но при этом характерно, что Десятников, уроженец Харькова, к украинской музыке никогда на протяжении всей своей жизни не возвращался. Он рассказывал, что он в пятнадцать лет сочинял обработки украинских песен, когда поступал в консерваторию, и они утеряны. И единственный раз за всю жизнь, когда он обратился к украинскому фольклору, – это во времена, по-моему, «Детей Розенталя» – он какую-то одну украинскую песню обработал и использовал. И всё, и больше никогда. Конечно, можно попытаться поспекулировать. В смысле, попытаться подумать, не является ли это возвращение сколько-нибудь значимым – возвращение к прошлому и к прошлому самого Десятникова.

Пожалуй, единственное, чего не надо делать, слушая эту музыку, – это воспринимать её как вещь, для которой фольклор является какой-то важной составной частью. Вот буковинские песни, вот фотографии на обложке есть какие-то архивные – как бы это попытка гармонизировать буковинский фольклор.

Конечно, Десятников гораздо более отстранённо подходит к музыкальному материалу, и он говорил, что для него украинский фольклор ничуть не более и не менее интересен, чем, например, японский или фольклор островов Океании. И вообще, он к этим мелодиям относился, как композиторы новой венской школы относились к музыкальному материалу, к сериям. То есть это просто некий триггер для создания, какой-то макгаффин, какой-то повод. Это просто толчок, к которому он максимально отстраненно относится. В Буковине он, я так понимаю, никогда не был, и слышал ли он эти мелодии в самом деле в детстве, сейчас трудно восстановить. У него есть какое-то смутное ощущение, что эта музыка в каких-то её проявлениях была ему знакома, но, может быть, и нет. И это сейчас нельзя никак понять, потому что не очень известные песни там используются, в Ютьюбе их не найти, то есть это не то, к чему можно вернуться. Это некоторый такой образ.

И в общем вот это ощущение материала как такого туманного стекла, через которое проглядывает что-то очень знакомое… Для Десятникова это очень знакомое – это какой-то образ украинской музыки, которая льётся из радиоприёмника на кухне. А для современного слушателя эта музыка, конечно, тоже очень много что может напомнить.

Понятно, что там слышны фольклорные мотивы, но там слышен и Стравинский, и Шопен, и Барток. И я, когда послушал одну из прелюдий в исполнении Лукаса Генюшаса, сказал, что я прямо слышал Телониуса Монка, то есть такой вот холодный отстраненный джаз, и даже Веберна немножко – такая очень хрупкая разреженная минималистичная и сжатая музыка. Переслушивая этот цикл в разных обстоятельствах, я отчётливо слышу там Гершвина и, например, цитату из Сати – мне показалось, что она там есть, но, может быть, и нет.

Некоторый образ советского композитора, работающего с фольклором, тоже проскальзывает. И при этом это глубоко современная вещь. То есть удивительным образом классическая форма организации пьес и не вполне современный материал вместе дают то, что называют instant classic. По крайней мере, то, как публика реагирует на эти вещи в разных частях света, говорит о том, что сумма этих слагаемых попала как-то в сердце слушателя – в сердце современного слушателя. И современного исполнителя тоже, потому что совершенно очевидно, что этот цикл войдёт в репертуар современных пианистов, я думаю, что чем дальше, тем больше. Потому что он очень выигрышный, ужасно обаятельный... И, на самом деле, очень непростой, его непросто играть, и его можно играть очень по-разному.

Я слышал его в исполнении Алексея Гориболя, который играет очень размашисто, и жирно, и очень артистично, ярко и броско. А, с другой стороны, исполнение Лукаса Генюшаса, которое было очень сдержанным, и холодным, и очень остроумным.

То исполнение, которое вы услышите сегодня, в моём представлении находится где-то посередине на этой эмоциональной шкале, но у него есть свои тоже очень интересные особенности. И удивительно, что эта музыка поворачивается совершенно разными гранями, то есть одна и та же маленькая пьеса может зазвучать совершенно по-разному. В этом смысле интерпретация оказывается невероятно важна.

Несмотря на то, что разговор про чувства – это то, чего автор этой музыки не любит, всячески от этого внешне отстраняется, эта музыка провоцирует на очень эмоциональные реакции и исполнителя и слушателя, и в этом смысле я завидую тем, кто услышит эту музыку впервые.

Видеозапись концерта:

00:17 Прелюдия №16 Червона калина бiленько зацвiла

02:46 Прелюдия №18 Червона калинко, листя зелененьке

05:16 Прелюдия №20 Кажуть люди, що я помарнiла

06:55 Прелюдия №22 Панi пана мала – Петруся кохала

08:30 Прелюдия №12 Якби знала мати